Мaмa oднoгo нaшeгo пятилeтнeгo пoдoпeчнoгo в тeчeниe трex днeй нe мoглa пoлучить лeкaрствa для умирaющeгo сынa. — В Рoссии сeгoдня нeт лeкaрств, прeднaзнaчeнныx для лeчeния бoли имeннo у дeтeй. Глaвнoe
Двaдцaть лeт и двa гoдa
Aэрoпoрт Aтлaнты эвaкуирoвaли из-зa пoдoзритeльнoгo свeрткa
Числo пoстрaдaвшиx при взрывax в Брюссeлe вoзрoслo дo 270
ФСБ: винoвныe в кaтaстрoфe A321 нaд Синaeм пoкa нe устaнoвлeны
Мaртoвский прoгнoз пoгoды в цифрax и гифкax
Читaйтe также
Эффективный бизнес иностранным инвесторам мы не продаем
5 отличных рецептов для самых смелых
Вирусы: на грани живой и неживой природы
«С идеями в России все хорошо». В России госмонополия на производство лекарственных наркотических препаратов. Еще одно новшество касается правил перевозки наркотических лекарств. Это хорошая новость. Если брать вообще все лекарственные формы, в том числе уколы, которые надо каждые четыре часа делать, то получалось 25% больных получали адекватное обезболивание. Раньше для перевозки даже небольших количеств наркотических анальгетиков, например неиспользованных остатков, требовался охранник с лицензией, и это было дорого. Думаю, что разглядеть ее способны только судьи, выносящие вердикт. Эта работа принесла результат: регионы почувствовали ответственность за обезболивание,
и теперь вместо категорических отказов обезболить ребенка мы видим готовность искать способы помочь пациенту. Грань очень тонкая. Как «Премия развития» ВЭБа помогает российским предпринимателям и инвесторам
Новости СМИ2
— Екатерина, напомните, что самое важное произошло в 2015 году в законодательстве по обеспечению больных наркотическими анальгетиками? детей. Чистякова в рамках экспертных групп работала над поправками и законодательными инициативами. В Европе и США есть много препаратов для детей: сиропы, леденцы, таблетки, пластыри. Одно дело — бумага, другое — как это все дошло в жизни. Однако в законодательстве есть запрет на распространение информации об использовании наркотических средств в медицинских целях. Как правило, суды выносят обвинительные приговоры, но степень общественной опасности поступков врачей незначительна: речь идет о единичных случаях утраты одной-двух ампул лекарства. Дотянуться до морфина
Многочисленные самоубийства онкологических больных, которые мучились от непереносимых болей, даже московских врачей пока мало чему научили. К счастью, наши опасения по поводу уголовного наказания были услышаны, и сейчас этот вопрос не стоит на повестке дня в Думе. И еще весной депутаты Госдумы рассматривали вопрос о введении уголовной ответственности за нарушение запрета. В стране каждый год умирает 300 тыс. Их же должны этому учить. В среднем до суда доходят от 5 до 20 уголовных дел ежегодно, возбужденных по ст. Также мы надеемся, что регионы в следующем году будут увеличивать объемы закупок наркотических обезболивающих, чтобы их хватило на всех. — Это является серьезной проблемой. — Что самое важное вы ждете от 2016 года по обезболиванию? Очень надеюсь, что сообща мы сможем найти выход и 2015 год положил начало взаимодействию противораковых НКО и ФСКН. — Летом принят закон, закрепляющий принцип доступности наркотических анальгетиков для пациентов, нуждающихся в обезболивании. — Неужели врачи не знают, как обезболить ребенка? Директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова рассказала, что в уходящем году удалось решить с обезболивающим для онкологии и над чем еще надо поработать в следующем году. Она объяснила, что год, начавшийся с волны самоубийств онкобольных, заканчивается в относительном спокойствии. Врачи одной из наших пациенток прямо сказали нам, что знают о деле Алевтины Хориняк (врач из Красноярска выписала болеутоляющее больному; по ее делу суды шли три года, но приговор был оправдательный. Они вытекли в сумку. В 2014 году, если говорить об оптимальном обезболивании в неинъекционных формах — таблетках и пластырях, объем потребляемого лекарства соответствовал для 9% больных. — Доктора опасаются уголовной ответственности? Есть ли в этом вопросе изменения? — Власти знают об этой проблеме, считают ли, что нужно что-то менять? Российский фармрынок сегодня может предложить детям только морфин в ампулах. Прошедший год для паллиативного проекта нашего фонда начался с регулярных звонков чиновникам Минздрава и Росздравнадзора, чьи телефоны мы только могли добыть. Оба они свели счеты с жизнью с помощью самодельного оружия, а также оставили… →
— В первую очередь наши пациенты сталкиваются с тем, что доктора в разных городах России не знают, как подобрать наркотические анальгетики для обезболивания ребенка с онкологией, и не всегда знакомы с юридическими основами назначения этих препаратов. Чтобы у людей была уверенность в том, что даже в самой ужасной и отчаянной ситуации выход есть, что обезболивание обязательно будет в тот момент, когда оно станет необходимым. А это значит, что победить невыносимые онкологические боли можно только с помощью уколов, которые для детей часто оказываются страшнее самой боли. Наш фонд помогает в том числе и тем детям и взрослым, которых не удалось вылечить от рака. От лица Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере мы обращались за помощью к Минпромторгу и к фармпроизводителям. Препараты производят у нас, в России, но, к сожалению, регионы заказывали какое-то количество на заводе, но не выкупали. Но если в деревне ничего нет, то ничего и не будет. Поэтому для нас рост потребления — это показатель, что больше больных имеют доступ к обезболивающим препаратам. Педиатры редко сталкиваются с такими случаями. Уколы надо делать раз в четыре часа, каждый день и в нашем случае — до самой смерти. — Главное — это повышение знания врачей по обезболиванию. Диалог с этой службой крайне важен, ведь только совместными усилиями можно найти баланс между доступностью опиоидных анальгетиков для пациентов и противодействием наркомании. Пока в 70% случаев, когда нашему ребенку требуются обезболивающие препараты, он не может их получить, потому что ему не назначают. Например, в тех регионах, где нет аптек, в отдаленных деревнях, эти препараты могут распространять сельские медпункты. А ведь близкие умирающих от рака людей и так в тяжелой ситуации: на их плечах и бремя ухода за больным, и огромное горе! Этот случай лишний раз демонстрирует избыточную забюрократизированность процедур. Хотя, наверное, конкретные названия препаратов уже могут подпадать под значение «опасная информация». — Значит, требуются методические рекомендации… — Мы смогли обсудить эту проблему с представителями ФСКН на заседании рабочей группы государственного антинаркотического комитета. Если же медпункта нет, то некому назначить обезболивающие. Это уже вопрос развития паллиативной помощи. Есть и другие мотивы, например больные не хотят быть бременем для своих родных. — Действительно, кажется, что решение проблемы очевидно: распространение знаний в медицинском сообществе о том, как лечить хроническую онкологическую боль. Пенсионеры не вынесли боли
Второй за неделю подмосковный пенсионер покончил жизнь самоубийством. Были случаи, когда врачи даже убеждали родителей страдающих детей, что боль надо терпеть, потому что обезболивающие лекарства детям не положены и могут ускорить смерть ребенка. Опасения врачей оправданны. Например, фельдшер «скорой помощи» после введения лекарства больному неплотно закупорила ампулу с остатками препарата. — до сих пор действуют старые региональные нормативные акты, сохраняющие сложные, тяжелые для пациентов бюрократические порядки. Теперь такие препараты можно перевозить без охраны. Кстати, надо сказать, что самоубийства онкобольных не всегда связаны с отсутствием обезболивающих. Теперь стали выкупать. В порядках оказания паллиативной помощи предусмотрено развитие выездных служб. — Насколько больные обеспечены сейчас наркотическими обезболивающими?
Категория: